ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ВЗАИМОСВЯЗИ В КУРСЕ ИСТОРИИ ИСКУССТВА : М.ВРУБЕЛЬ И А.БЛОК

    Философы подчеркивают, что наиболее полно искусство осуществляется «именно в своей культурной функции». Куль­турная функция курса истории искусств как предмета синкре­тического воздействия имеет свою специфику: оставляя об­ласть пластических искусств доминирующей, он может пред­ставлять художественно-культурный процесс всеохватно и це­лостно – как «художественную картину мира».

Исходя из теоретических выводов исследователей, мы по­пытались вывести образ «художественной картины мира» при­менительно к изучению курса «История искусства», включив в него следующие характеристики: мировоззрение эпохи; концепция человека; философско-эстетическая мысль и художественная тео­рия; взаимосвязь и синтез искусств в развитии видов, до­минантный вид искусства; стиль как идеальная модель синтеза искусств; художественный универсализм творческой личности.

В воссоздании «художественной картины мира» следует выявить сущность взаимосвязи различных видов искусств. «Взаимосвязь искусств» определяет связи (культурные, пространственные, пластические, колористические, семио­тические и т.п.) видов искусств. В контексте данной работы «взаимосвязь» понимается как процесс сближения и связи «родственных» видов искусств – живописи и литературы, на основе общности и специфики их образно-смысловых структур, которые могут оказывать в своей совокупности ком­плексное эстетическое воздействие и порождать эмоциональ­но-художественные факторы человеческого восприятия; сооб­щать восприятию чувственную целостность и эмоциональную насыщенность.

Важнейшей задачей курса истории искусства является фор­мирование искусствоведческих понятий – художест­венное направление, течение, стиль. История культуры знает немало случаев творческих объединений писателей, художни­ков, композиторов за утверждение в литературе, изобразитель­ном искусстве и музыке одних и тех же эстетических принци­пов. Наиболее характерны они для творческих направлений ро­мантизма, импрессионизма, символизма. В данной работе проиллюстрируем наше осмысление художественных взаимосвязей на примере поэтики символизма – цикла авторских лекций и творческих семинаров.

Проблема синтеза искусств широко под­нималась представителями русского символизма. В связи с этим представляется важным рассмотреть про­блему взаимосвязи искусств в поэтике символизма в контек­сте «художественной картины мира» русской рубежной эпохи конца XIX – начала XX века. Символистские концепции синтеза искусств – предмет сложный, противоречивый и в то же время привлекательный с точки зрения нынешних умонастроений.

Методом художественного осмысления действительности в русской художественной культуре рубежной эпохи стал символизм.

Символизм как литературное направление достаточно ис­следован, однако нельзя прямо перенести определения лите­ратуроведов в искусствоведческую практику. Вопрос о русском символизме в русской живописи до сих пор остается мало разработанным. Д.В. Сарабьянов видит причины этого обстоятель­ства в самом живописном символизме: во-первых, он не стал законченным оформившимся направлением в русском изо­бразительном искусстве; во-вторых, в отличие от литераторов художники не создали самоценной теории [1, c. 43].

Рассмотрим соответствия символизма в живописи и литературе:

М. Врубель и А. Блок.

Г.Ю. Стернин, исследуя пути самоопределения символизма в России и касаясь философско-поэтической системы изобра­зительного символизма, подчеркивает, что «она, постоянно тя­готела к двум противоположным позициям, к двум полюсам: к литературности образов и к столь же программной опоре на «внелитературные», точнее, внепредметные формы пластичес­кого языка, и прежде всего на музыкально-ритмическую орга­низацию картины и самозначимую – эмоциональную и семан­тическую – выразительность цвета» [2, с. 286]. Определяют эти две позиции М.А.Врубель, с одной сторо­ны, и В.Э.Борисов-Мусатов и художники объединения «Голубая роза» – с другой.

Идеалом символистов становится художник – мудрец – «новый Демиург», пророк, творящий свой особый мир. В этом смысле образцом для них был М.Врубель: «Среди новых художников нет таких мощных, как Врубель», – напи­сал А.Блок. А.Белый также самой характерной фигурой поко­ления рубежа называл М. Врубеля, который «вобрал» в себя время.

Важно проследить соприкосновения М.Врубеля с литературным символизмом. Глубокомысленное, чуткое проникновение в литературу, музыку, любовь к декоративному во всем и огромный художе­ственный талант подготовили Врубеля к роли основоположни­ка нового неоромантического и символического направления в русском изобразительном искусстве 1890 – 1900-х годов.

Несомненно, что искусство М.Врубеля имело заметное влияние на русских символистов, философов, композиторов и поэтов, особенно на А.Блока. Они видели на его полотнах не только близкие себе образы, но и способ симво­лического мировосприятия и художественного видения нового мифотворчества. Учитывая это обстоятельство, акцентируем внимание на феномене универсальной творческой личности М.Врубеля в контексте его соприкосновения с литературным символизмом.

Предпринимается попытка показать связи, возникшие объективно, на основе сходных процессов в поэзии и живопи­си, вызванных атмосферой времени. Основанием для соответ­ствия символизма в живописи и литературе могут быть твор­ческие параллели, общие стилистические тенденции: общ­ность мироощущения, восприятия мира и человека; единст­во творческого метода (с учетом специфики живописи и поэзии); демонические мотивы; родственные совпадения художественного языка.

Связь Врубеля и Блока дает возможность отметить важные особенности символизма начала XX века. Прежде всего, отмечает В.Альфонсов, «сходство Врубеля и Блока отрывается в глуби­нах их творческого мироощущения» [3, c. 61]. Склонности задумываться над социальными проблемами у Врубеля как человека, кажется, не было: он был слишком по­гружен в свою метафору красоты. Символ веры Врубеля – «истина в красоте». Но талант его был прозорливее, чем он сам. Врубель, как немногие, ощущал «глубокие подземные толчки» своей эпохи, всем своим художественным существом предчувствуя «неслыханные перемены». Их предвестие, предо­щущение, несомненно, живет в искусстве Врубеля, становясь напряженным к концу века, живет в нем то, что А.Белый наз­вал «предгрозовым томлением», А.Блок – «наплывом лиловых миров». Итак, Врубель предчувствовал неотвратимость перело­ма в жизни России, «всю общественную психологию» времени. Для Блока, младшего современника Врубеля, мотив ожи­дания, предчувствия назревающих перемен еще более характе­рен. Этот мотив наложил отпечаток на раннее творчество поэта, он господствует в «Стихах о Прекрасной Даме».

Предчувствую Тебя. Года проходят мимо –

Все в облике одном предчувствую Тебя.

Весь горизонт в огне – и ясен нестерпимо,

И молча жду, – тоскуя и любя,

Когда мы читаем у Блока это четверостишие, пылающий горизонт превращается из простого описания природы в символический знак: это вечер­няя заря – предвестье.

М. Врубель пришел в искусство «будить ее (душу) от мело­чей будничного величавыми образами» – в этом существо эсте­тической программы художника. Воплощением соприкоснове­ния с литературным символизмом стали «Демоны» Врубеля. В «Демоне» для Врубеля важно дать символ-метафору, которая могла бы выразить сложность мироощущения человека в ре­альном мире. На рубеже веков, когда Врубель писал свое про­граммное произведение – «образ сильного и возвышенного человека», ему было свойственно понимание искусства как средства пересоздания жизни. И здесь видна прямая связь взглядов Врубеля с эстетикой русских символистов, утверждав­ших «пересоздание» жизни и человека как последнюю и глав­ную цель культуры.

Мысль о цели искусства, так волновавшей Врубеля, считающего, что оно должно «иллюзионировать душу», будить ее от мелочей будничного величавыми образами, нашла отра­жение в статье Блока «Три вопроса». «Знаменательно, – писал поэт, – что передовые художники в наши дни не удовлетворя­ются вопросами «как» и «что». Сожжены какие-то твердыни классицизма и романтизма, и за вопросами о форме и содер­жании – тупой болью и последним отчаянием – вырастает «проклятый» вопрос, посещающий людей в черные дни: «к чему?», «зачем?» [5, c.97]. В поверженном «Демоне» Врубеля Блок нашел отражение своих вопросов. Именно в борьбе золо­та и синевы поэт открыл для себя нечто иное: «Падший ангел и художник – заклинатель: страшно быть с ними, увидеть не­бывалые миры и залечь в горах. Но только оттуда измеряются времена и сроки; иных средств, кроме искусства, мы пока не имеем. Художники, как вестники древних трагедий, приходят оттуда к нам, в размеренную жизнь, с печатью безумия и рока на лице» [5, с.270].

В статье «О современном состоянии символизма» А. Блок утверждал, что «путь к подвигу, которого требует наше служе­ние» лежит через символизм. Именно символизм дает ответ на особенно «русский вопрос»: «в борьбе синевы и золота он ви­дит рождение смысла из хаоса».

Остановимся на общности творческого метода. Сложное переплетение символов и символических мифо­логем свойственно поэтике и Врубеля, и Блока. В основе их художественного мировидения лежит мифопоэтическая карти­на мира. Основанием для постижения внутренних связей творчества Врубеля с поэтическим символизмом может послужить опреде­ление А.Блока: «Мой реализм граничит, да и будет, по-види­мому, граничить с фантастическим», в котором заключен от­личительный признак творческого метода символизма.

В основе поэтики русского, как и общеевропейского сим­волизма во всех видах художественной культуры, была осоз­нанная потребность дальнейшего развития реализма на почве соединения его с символикой, мечта о реализме, возвышаю­щемся до символа и перерастающем в миф. В связи с этим вы­делим основные компоненты, составляющие и образующие ху­дожественную систему Врубеля.

Уже в Киевский период художник пришел к возвышен­ному монументальному стилю, в котором традиции византий­ского, древнерусского и классического искусства претворены, сублимированы в совершенно новую живописную систему, символическую и романтическую по образной направленности творческой мысли.

Пластическое и живописное видение Врубеля по природе своей было реальным (этим он во многом был обязан П.П.Чистякову), «М.Врубель был реалистом в лучшем смысле этого слова, можно было бы сказать «классическом» смысле этого понятия. Он традиционалист и новатор одновременно. Как Мане стал родоначальником нового течения европейской живописи, так и Врубель открывает собою новые пути в рус­ской живописи. Именно в этом историческая роль Врубеля» [6, с. 31].

Сложная художественная система Врубеля, находившаяся в состоянии постоянного изменения и движения, очень проти­воречива и вместе с тем целостна: с одной стороны, влюбленность в натуру, живое восприятие действительности; с другой – превалирующий интерес к декора­тивности, орнаментальности форм и цвета (декоративный вкус), стремление к красоте формы, декоративно-стилевое преображение действительности. В целом – «фантастическое» восприятие живой природы.

Творчеству Врубеля присущи основные качества стилисти­ки символизма: преувеличение, метафоричность, недосказуемость, экспрессивность, романтическое сгущение чувства. Символ искусства – «вектор смысла», отсюда – многозначность художественного образа, сочетающего в себе нечто определен­ное, конечное и бесконечное. Тяготение к символике, фантастическое восприятие мира составляет существо поэтики Врубеля. «Царевна Греза», «Му­за»..., наконец, его «Демон» – это символические иносказания художника-поэта, являющиеся отражением жизненно реаль­ных переживаний. Вместе с тем в поэтике Врубеля нет той ту­манной символики, мистики, как в живописи европейских символистов (Ф.Штука, О.Редона, А.Беклина). Конкрет­ность и символ у него, как и у Блока, неразделимы.

Демонические мотивы. В апреле 1910 года, спустя несколько лет после похорон Врубеля, Блок написал матери: «Врубель мне близок жизнен­но». Гибель художника побудила Блока глубоко почувствовать эту близость. Из трагической речи на похоронах родилась ста­тья «Памяти Врубеля» [5, с. 267–271]. «Небывалый закат озо­лотил небывалые сине-лиловые горы. Это только наше назва­ние трех преобладающих цветов, которым еще «нет названия» и которые служат лишь знаком (символом) того, что таит в се­бе сам Падший: «И зло наскучило ему». Громада лермонтовской мысли заключена в громаде трех цветов Врубеля.

Снизу ползет синий сумрак и медлит затоплять золото и перламутр. В этой борьбе золота и синевы уже брезжит иное. Врубель пришел с лицом безумным, но блаженным. Он – вест­ник, весть его о том, что в сине-лиловую мировую ночь вкраплено золото древнего вечера. Демон его и Демон Лермонтова – символы наших времен».

Демоны Врубеля напряженнее и мрачнее лермонтовского, особенно «Поверженный», но вместе с тем по-врубелевски «очеловечены» (А.Бенуа). Недаром А.Блок воспринял «Демона поверженного» чуть ли не в реальной биографии, оценив паде­ние со скалы как конец трагического пути художника. Но вме­сте с тем «в борьбе золота и синевы, – писал Блок, – уже брез­жит иное».

Обратим внимание: «румяный луч заката», «борьба золота и синевы», «сине-лиловая ночь и золото древнего вечера»; «не­бывалый закат озолотил небывалые сине-лиловые горы». Си­не-лиловое, золото и перламутр – Врубель превратил основу колорита многих своих картин в живописно-образный сим­вол для выражения захватывающих его переживаний и чувств.

Русские поэты-символисты считали закат – «золото древ­него вечера» – символом больших перемен, связывающих ко­нец с началом (вспомним, общая концепция символизма – об­новление, «пересоздание» жизни).

Национальная стихия. И Врубеля, и Блока волнует проблема «родина – художник – человек». Она затронута Врубелем в его письмах. Тоской по родине наполнены послания из Венеции (1885) и сестре Анне, и профессору истории искусств А.В.Прахову, и товарищу В.Е.Савинскому. В письме к В.Е.Савинскому, одному из важней­ших в эпистолярном наследии Врубеля, он рассуждает о серь­езнейших проблемах искусства: о том, что «крылья художника – родная почва», что на чужбине можно только учиться, а не творить, о разнице между техникой и творчеством, о том, что последнее доступно лишь тому, кто способен не только видеть, но и чувствовать, что быть человеком важнее, чем художни­ком. Письмо заканчивается сердечным признанием в любви к родине: «... сколько у нас красоты на Руси. И знаешь, что стоит во главе этой красоты – форма, которая создана приро­дой вовек и бесконечна дорога потому, что она – носитель­ница души, которая тебе одному откроется и расскажет тебе твою» [7, c. 74 – 75].

И художника, и поэта отличает особый психологический подход к национальной теме, лирически окрашенное чувство, влюбленность в национальную стихию. Влечение М.А. Врубеля к национальным истокам было предопределено неорусским направлением развития художественной культуры рубежа веков, в котором он занял место од­ного из ведущих художников. Темы из русской старины, из на­ционального эпоса – это было не только духовным стремлени­ем, но и складывающейся художественной традицией.

В одном из писем к сестре (1891) Врубель писал: «Сейчас я опять в Абрамцеве, и опять меня обдает, нет, не обдает, а слы­шится мне та интимная национальная нотка, которую мне так хочется поймать на холсте и в орнаменте. Это музыка цельного человека…» [7, c. 57]. Ду­ховно-нравственная гармония виделась Врубелю в исконных основах русского национального характера, в богатырских об­разах русских былин, героях сказок и легенд, в сказочно-ро­мантических образах А.С. Пушкина, в «Снегурочке» А.Н. Ост­ровского.

Выбор темы для панно «Микула Селянинович» (для Все­российской выставки в Нижнем Новгороде, 1896) был по самой идее совершенно последователен и должен был дать литера­турно-поэтическую основу для обобщенно-монументального живописного образа русского народа – «силы земли русской». Картины Врубеля, посвященные «русскому сказочному роду» («Царевна Волхова», «Богатырь», «Тридцать три богатыря», «Пан», «Царевна-Лебедь» и др.), написаны под «добрым влия­нием» Н.А.Корсакова; в голосе Забелы он услышал, наконец, отчетливо «интимную национальную ноту», «музыку цельного человека». Пожалуй, одна из лучших «русских» картин Врубеля – «Царевна-Лебедь» – сказочно-символический образ, прекрас­ный и загадочный, которую особенно любил А.Блок. Ею навеяно большое стихотворение с подзаголовком «Врубелю». Каких-либо прямых «иллюстративных» повторений врубелевских образов в нем нет – поэтические представления рождаются ассоциативно, внушаются, будятся картиной, сия­нием ее красок, атмосферой неясных пророчеств, предчувствия перемен.

А.Блок, подобно Врубелю, вслушиваясь в «музыку цельно­го человека», смог услышать ее в национальной стихии. «Чем больше чувствуешь связь с родиной, – писал Блок Д.С.Мережковскому, – тем реальнее и охотней представляешь ее себе, как живой организм. Родина – это огромное, родное, дышащее существо» [8, c. 157]. Образу Родины он придает черты национального женского характера: «плат узорный до бровей», женщина с затуманенным заботой лицом, красавица, отдавшая чародею «свою разбойную красу». В народном, кре­стьянском мире ищет поэт воплощение Родины.

В связи с этим вспоминается позднейший цикл стихотво­рений «Родина»; там есть удивительное объединение образа родины и женщины.

О, Русь моя! Жена моя! До боли

Нам ясен долгий путь!

И в «Песне Судьбы» образ героини – одно из возможных его отождествлений – это родина, идущая и зовущая бурю и солнце, что развеяли бы светлым ветром туманы и кружащее над ней черное воронье. Испытавший противоречия и заблуждения, сомнения и тревоги, «безверие и грусть» лирический герой передает миро­ощущение поэта, обретающего «волю жить» лишь тогда, когда думает о России.

Родственные совпадения художественного языка. Отдельные исследователи находят, что в стилистическом плане Блок иной, чем Врубель. В самом деле, основа поэзии Блока, как и у других поэтов-символистов, более музыкальна, он импрессивен и завораживает музыкой стиха. Для Врубеля характерна напряженная изломанность ритмов, граненость, «мозаичность» мазка – это мозаика геометрических пятен.

Блок, говоря о «борьбе золота и синевы» в картинах Врубе­ля, помогает понять отличительные особенности живописного языка великого колориста. С 1890 года у Врубеля начинается таинственное царство лилового. В лиловом ключе написаны демоны, сирени, лебеди. Даже красные и дымно-розовые тона («К ночи», «Гадалка») воспринимается как холодные. Колорит его сумрачно величав: «Ни день, ни ночь, – ни мрак, ни свет».

В колорите Врубеля символизируется мироощущение ху­дожника, его мифотворчество, «сложное борение духа», чувство тайны и тревоги, разлитое в мире. Именно врубелевские цвета выражали для Блока целый период в развитии русского симво­лизма. В статье «О современном состоянии русского символиз­ма» [5, c. 201 – 214]. Блок сблизил творчество Врубеля с тем эта­пом своего творческого пути, который он назвал «антитезой», изменением облика»: «Миры, которые были пронизаны его золотым светом, теряют пурпурный оттенок; как сквозь про­рванную плотину, врывается сине-лиловый мировой сумрак (лучшее изображение всех этих цветов – у Врубеля). Золотой меч погас, лиловые миры хлынули мне в сердце». Венец «ан­титезы» для Блока – «Незнакомка». Ее он сближает с Демоном. «Прекрасная дама» раннего Блока была пронизана золотом и лазурью. «Незнакомка» выступает из глубокого, синего и лило­вого, сумрака. Этот «демонический» колорит был навеян Бло­ку Врубелем. «Незнакомка. Это вовсе не просто дама в черном платье со страусовыми перьями на шляпе. Это – дья­вольский сплав из многих миров, преимущественно синего и лилового. Если бы я обладал средствами Врубеля, я бы создал Демона; но всякий делает то, что ему назначено» [5, c. 207].

Таким образом, связь Врубеля и Блока, таящаяся в глубинах их творческого мироощущения, дает возможность на широком полихудожественном фоне осмыслить важ­ные особенности русского символизма в условиях социокультурной атмосферы русской рубежной эпохи. М. Врубель, А. Блок – Гамаюны художественной культуры России, предсказавшие неслыханные «перемены». Оба художника близки в своей философии искусства и этике, в своем психологическом облике, мифологизированном мироощущении.

Золотарева Л.Р., канд.пед.наук, профессор Карагандинского государственного университета им. академика Е.А. Букетова, Казахстан, г. Караганда

По материалам цикла авторских лекций были проведены творческие семинары – художественные общения (диалоги).

• Диалог 1. «Художественная картина мира» русской рубежной эпохи конца XIX – начала XX века

Основные вопросы.

1. Мировоззрение эпохи. «Пересоздание жизни» – главное направление культурологической программы эпохи. 2.Концепции человека. Философские источники художественной антропологии. 3. Философия искусства. Философско-эстетические воззрения В. Соловьева и В. Иванова. 4. Художественная теория. Общая концепция взаимосвязи и синтеза искусств. 5. Стиль как идеальная модель синтеза искусств. 6. Взаимосвязь и взаимовлияние искусств: литература – музыка – живопись. 7. Театральный синтез. 8. Художественный универсализм творческой личности.

• Диалог 2. Поэтика русского символизма.

Основные вопросы.

1. Символизм – универсальное мифотворческое сознание эпохи. 2. Сущность поэтики русского символизма. 3. Кредо символизма. 4. Соответствия символизма в живописи и литературе: М. Врубель и А. Блок: Врубель в творчестве Блока; соприкосновения М.Врубеля с литературным символизмом; творческий метод Врубеля (противоречия и целостность); демонические мотивы; национальная стихия; родственные совпадения художественного языка.

Список литературы:

1. Сарабьянов Д. В. К вопросу о символизме в русской живописи конца XIX – начала XX века // Вестник Моск. ун-та. Сер. 8: История. – 1982. – №3 – С.34 – 46.

2. Стернин Г.Ю. К вопросу о путях самоопределения симво­лизма в русской художественной жизни 1900-х годов // Рус­ская художественная культура второй пол. XIX – нач. XX века. – М., 1984. – С. 254–289.

3. Альфонсов В.Н. Слова и краски: Очерки из истории твор­ческих связей поэтов и художников. – М.; Л.: Сов. писатель, 1966. – 243 с.

4. Долинский М.З. Искусство и Александр Блок. – М.: Сов. худ., 1985. – 335с.

5. Блок А. Об искусстве / Сост. вст. ст. и примеч. Л.К. Долгополова. – М.: Искусство, 1980. – 503 с.

6. Тарабукин Н.М. Михаил Александрович Врубель. – М.: Искусство, 1974 – 175 с.

7. Врубель: (Переписка. Воспоминания о художнике) / Вступ. ст. Э.П.Гомберг-Вержбинской и Ю.Н. Подкопаевой. – Л.: Искусство, 1976. – 283 с.

8. Блок А. Собрание сочинений: В 6 т. – Л.: Худож. лит., 1982. – Т.4. – 462 с.

Zolatareva Larissa Romanovna, candidate of Pedagogic Sciences, Professor, E.A. Buketov’s Karaganda State University, Kazakhstan.

Artistic interconnections in Art History course: M. Vrubel and A. Blok

Ключевые слова: взаимосвязь искусств, символизм, мироощущение, творческий метод, демонические, национальные мотивы, художественный язык

Key words: interconnection of arts, symbolism, attitude, creative method, demon and national motives, art language.

Artistic interconnections are considered in Art History course, accordance of symbolism in the pantry and literature by example of M.Vrubel and A.Blok works in the article: influence of Vrubel to Blok, touching of M.Vrubel with the literature symbolism, proximity of attitudes, mentality and human – painter and poet, common approach to creative method, demon motives, national themes, relative coincidences of art language.