ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ВЗАИМОСВЯЗИ В КУРСЕ ИСТОРИИ ИСКУССТВА : М.ВРУБЕЛЬ И А.БЛОК
В статье рассматриваются художественные взаимосвязи в курсе истории искусства, соответствия символизма в живописи и литературе на примере творчества М.Врубеля и А.Блока: влияние Врубеля на Блока, соприкосновения М.Врубеля с литературным символизмом; близость мироощущения, восприятия мира и человека художника и поэта; общность творческого метода; демонические мотивы; национальная тематика; родственные совпадения художественного языка
Философы подчеркивают, что наиболее полно искусство осуществляется «именно в своей культурной функции». Культурная функция курса истории искусств как предмета синкретического воздействия имеет свою специфику: оставляя область пластических искусств доминирующей, он может представлять художественно-культурный процесс всеохватно и целостно – как «художественную картину мира».
Исходя из теоретических выводов исследователей, мы попытались вывести образ «художественной картины мира» применительно к изучению курса «История искусства», включив в него следующие характеристики: мировоззрение эпохи; концепция человека; философско-эстетическая мысль и художественная теория; взаимосвязь и синтез искусств в развитии видов, доминантный вид искусства; стиль как идеальная модель синтеза искусств; художественный универсализм творческой личности.
В воссоздании «художественной картины мира» следует выявить сущность взаимосвязи различных видов искусств. «Взаимосвязь искусств» определяет связи (культурные, пространственные, пластические, колористические, семиотические и т.п.) видов искусств. В контексте данной работы «взаимосвязь» понимается как процесс сближения и связи «родственных» видов искусств – живописи и литературы, на основе общности и специфики их образно-смысловых структур, которые могут оказывать в своей совокупности комплексное эстетическое воздействие и порождать эмоционально-художественные факторы человеческого восприятия; сообщать восприятию чувственную целостность и эмоциональную насыщенность.
Важнейшей задачей курса истории искусства является формирование искусствоведческих понятий – художественное направление, течение, стиль. История культуры знает немало случаев творческих объединений писателей, художников, композиторов за утверждение в литературе, изобразительном искусстве и музыке одних и тех же эстетических принципов. Наиболее характерны они для творческих направлений романтизма, импрессионизма, символизма. В данной работе проиллюстрируем наше осмысление художественных взаимосвязей на примере поэтики символизма – цикла авторских лекций и творческих семинаров.
Проблема синтеза искусств широко поднималась представителями русского символизма. В связи с этим представляется важным рассмотреть проблему взаимосвязи искусств в поэтике символизма в контексте «художественной картины мира» русской рубежной эпохи конца XIX – начала XX века. Символистские концепции синтеза искусств – предмет сложный, противоречивый и в то же время привлекательный с точки зрения нынешних умонастроений.
Методом художественного осмысления действительности в русской художественной культуре рубежной эпохи стал символизм.
Символизм как литературное направление достаточно исследован, однако нельзя прямо перенести определения литературоведов в искусствоведческую практику. Вопрос о русском символизме в русской живописи до сих пор остается мало разработанным. Д.В. Сарабьянов видит причины этого обстоятельства в самом живописном символизме: во-первых, он не стал законченным оформившимся направлением в русском изобразительном искусстве; во-вторых, в отличие от литераторов художники не создали самоценной теории [1, c. 43].
Рассмотрим соответствия символизма в живописи и литературе:
М. Врубель и А. Блок.
Г.Ю. Стернин, исследуя пути самоопределения символизма в России и касаясь философско-поэтической системы изобразительного символизма, подчеркивает, что «она, постоянно тяготела к двум противоположным позициям, к двум полюсам: к литературности образов и к столь же программной опоре на «внелитературные», точнее, внепредметные формы пластического языка, и прежде всего на музыкально-ритмическую организацию картины и самозначимую – эмоциональную и семантическую – выразительность цвета» [2, с. 286]. Определяют эти две позиции М.А.Врубель, с одной стороны, и В.Э.Борисов-Мусатов и художники объединения «Голубая роза» – с другой.
Идеалом символистов становится художник – мудрец – «новый Демиург», пророк, творящий свой особый мир. В этом смысле образцом для них был М.Врубель: «Среди новых художников нет таких мощных, как Врубель», – написал А.Блок. А.Белый также самой характерной фигурой поколения рубежа называл М. Врубеля, который «вобрал» в себя время.
Важно проследить соприкосновения М.Врубеля с литературным символизмом. Глубокомысленное, чуткое проникновение в литературу, музыку, любовь к декоративному во всем и огромный художественный талант подготовили Врубеля к роли основоположника нового неоромантического и символического направления в русском изобразительном искусстве 1890 – 1900-х годов.
Несомненно, что искусство М.Врубеля имело заметное влияние на русских символистов, философов, композиторов и поэтов, особенно на А.Блока. Они видели на его полотнах не только близкие себе образы, но и способ символического мировосприятия и художественного видения нового мифотворчества. Учитывая это обстоятельство, акцентируем внимание на феномене универсальной творческой личности М.Врубеля в контексте его соприкосновения с литературным символизмом.
Предпринимается попытка показать связи, возникшие объективно, на основе сходных процессов в поэзии и живописи, вызванных атмосферой времени. Основанием для соответствия символизма в живописи и литературе могут быть творческие параллели, общие стилистические тенденции: общность мироощущения, восприятия мира и человека; единство творческого метода (с учетом специфики живописи и поэзии); демонические мотивы; родственные совпадения художественного языка.
Связь Врубеля и Блока дает возможность отметить важные особенности символизма начала XX века. Прежде всего, отмечает В.Альфонсов, «сходство Врубеля и Блока отрывается в глубинах их творческого мироощущения» [3, c. 61]. Склонности задумываться над социальными проблемами у Врубеля как человека, кажется, не было: он был слишком погружен в свою метафору красоты. Символ веры Врубеля – «истина в красоте». Но талант его был прозорливее, чем он сам. Врубель, как немногие, ощущал «глубокие подземные толчки» своей эпохи, всем своим художественным существом предчувствуя «неслыханные перемены». Их предвестие, предощущение, несомненно, живет в искусстве Врубеля, становясь напряженным к концу века, живет в нем то, что А.Белый назвал «предгрозовым томлением», А.Блок – «наплывом лиловых миров». Итак, Врубель предчувствовал неотвратимость перелома в жизни России, «всю общественную психологию» времени. Для Блока, младшего современника Врубеля, мотив ожидания, предчувствия назревающих перемен еще более характерен. Этот мотив наложил отпечаток на раннее творчество поэта, он господствует в «Стихах о Прекрасной Даме».
Предчувствую Тебя. Года проходят мимо –
Все в облике одном предчувствую Тебя.
Весь горизонт в огне – и ясен нестерпимо,
И молча жду, – тоскуя и любя,
Когда мы читаем у Блока это четверостишие, пылающий горизонт превращается из простого описания природы в символический знак: это вечерняя заря – предвестье.
М. Врубель пришел в искусство «будить ее (душу) от мелочей будничного величавыми образами» – в этом существо эстетической программы художника. Воплощением соприкосновения с литературным символизмом стали «Демоны» Врубеля. В «Демоне» для Врубеля важно дать символ-метафору, которая могла бы выразить сложность мироощущения человека в реальном мире. На рубеже веков, когда Врубель писал свое программное произведение – «образ сильного и возвышенного человека», ему было свойственно понимание искусства как средства пересоздания жизни. И здесь видна прямая связь взглядов Врубеля с эстетикой русских символистов, утверждавших «пересоздание» жизни и человека как последнюю и главную цель культуры.
Мысль о цели искусства, так волновавшей Врубеля, считающего, что оно должно «иллюзионировать душу», будить ее от мелочей будничного величавыми образами, нашла отражение в статье Блока «Три вопроса». «Знаменательно, – писал поэт, – что передовые художники в наши дни не удовлетворяются вопросами «как» и «что». Сожжены какие-то твердыни классицизма и романтизма, и за вопросами о форме и содержании – тупой болью и последним отчаянием – вырастает «проклятый» вопрос, посещающий людей в черные дни: «к чему?», «зачем?» [5, c.97]. В поверженном «Демоне» Врубеля Блок нашел отражение своих вопросов. Именно в борьбе золота и синевы поэт открыл для себя нечто иное: «Падший ангел и художник – заклинатель: страшно быть с ними, увидеть небывалые миры и залечь в горах. Но только оттуда измеряются времена и сроки; иных средств, кроме искусства, мы пока не имеем. Художники, как вестники древних трагедий, приходят оттуда к нам, в размеренную жизнь, с печатью безумия и рока на лице» [5, с.270].
В статье «О современном состоянии символизма» А. Блок утверждал, что «путь к подвигу, которого требует наше служение» лежит через символизм. Именно символизм дает ответ на особенно «русский вопрос»: «в борьбе синевы и золота он видит рождение смысла из хаоса».
Остановимся на общности творческого метода. Сложное переплетение символов и символических мифологем свойственно поэтике и Врубеля, и Блока. В основе их художественного мировидения лежит мифопоэтическая картина мира. Основанием для постижения внутренних связей творчества Врубеля с поэтическим символизмом может послужить определение А.Блока: «Мой реализм граничит, да и будет, по-видимому, граничить с фантастическим», в котором заключен отличительный признак творческого метода символизма.
В основе поэтики русского, как и общеевропейского символизма во всех видах художественной культуры, была осознанная потребность дальнейшего развития реализма на почве соединения его с символикой, мечта о реализме, возвышающемся до символа и перерастающем в миф. В связи с этим выделим основные компоненты, составляющие и образующие художественную систему Врубеля.
Уже в Киевский период художник пришел к возвышенному монументальному стилю, в котором традиции византийского, древнерусского и классического искусства претворены, сублимированы в совершенно новую живописную систему, символическую и романтическую по образной направленности творческой мысли.
Пластическое и живописное видение Врубеля по природе своей было реальным (этим он во многом был обязан П.П.Чистякову), «М.Врубель был реалистом в лучшем смысле этого слова, можно было бы сказать «классическом» смысле этого понятия. Он традиционалист и новатор одновременно. Как Мане стал родоначальником нового течения европейской живописи, так и Врубель открывает собою новые пути в русской живописи. Именно в этом историческая роль Врубеля» [6, с. 31].
Сложная художественная система Врубеля, находившаяся в состоянии постоянного изменения и движения, очень противоречива и вместе с тем целостна: с одной стороны, влюбленность в натуру, живое восприятие действительности; с другой – превалирующий интерес к декоративности, орнаментальности форм и цвета (декоративный вкус), стремление к красоте формы, декоративно-стилевое преображение действительности. В целом – «фантастическое» восприятие живой природы.
Творчеству Врубеля присущи основные качества стилистики символизма: преувеличение, метафоричность, недосказуемость, экспрессивность, романтическое сгущение чувства. Символ искусства – «вектор смысла», отсюда – многозначность художественного образа, сочетающего в себе нечто определенное, конечное и бесконечное. Тяготение к символике, фантастическое восприятие мира составляет существо поэтики Врубеля. «Царевна Греза», «Муза»..., наконец, его «Демон» – это символические иносказания художника-поэта, являющиеся отражением жизненно реальных переживаний. Вместе с тем в поэтике Врубеля нет той туманной символики, мистики, как в живописи европейских символистов (Ф.Штука, О.Редона, А.Беклина). Конкретность и символ у него, как и у Блока, неразделимы.
Демонические мотивы. В апреле 1910 года, спустя несколько лет после похорон Врубеля, Блок написал матери: «Врубель мне близок жизненно». Гибель художника побудила Блока глубоко почувствовать эту близость. Из трагической речи на похоронах родилась статья «Памяти Врубеля» [5, с. 267–271]. «Небывалый закат озолотил небывалые сине-лиловые горы. Это только наше название трех преобладающих цветов, которым еще «нет названия» и которые служат лишь знаком (символом) того, что таит в себе сам Падший: «И зло наскучило ему». Громада лермонтовской мысли заключена в громаде трех цветов Врубеля.
Снизу ползет синий сумрак и медлит затоплять золото и перламутр. В этой борьбе золота и синевы уже брезжит иное. Врубель пришел с лицом безумным, но блаженным. Он – вестник, весть его о том, что в сине-лиловую мировую ночь вкраплено золото древнего вечера. Демон его и Демон Лермонтова – символы наших времен».
Демоны Врубеля напряженнее и мрачнее лермонтовского, особенно «Поверженный», но вместе с тем по-врубелевски «очеловечены» (А.Бенуа). Недаром А.Блок воспринял «Демона поверженного» чуть ли не в реальной биографии, оценив падение со скалы как конец трагического пути художника. Но вместе с тем «в борьбе золота и синевы, – писал Блок, – уже брезжит иное».
Обратим внимание: «румяный луч заката», «борьба золота и синевы», «сине-лиловая ночь и золото древнего вечера»; «небывалый закат озолотил небывалые сине-лиловые горы». Сине-лиловое, золото и перламутр – Врубель превратил основу колорита многих своих картин в живописно-образный символ для выражения захватывающих его переживаний и чувств.
Русские поэты-символисты считали закат – «золото древнего вечера» – символом больших перемен, связывающих конец с началом (вспомним, общая концепция символизма – обновление, «пересоздание» жизни).
Национальная стихия. И Врубеля, и Блока волнует проблема «родина – художник – человек». Она затронута Врубелем в его письмах. Тоской по родине наполнены послания из Венеции (1885) и сестре Анне, и профессору истории искусств А.В.Прахову, и товарищу В.Е.Савинскому. В письме к В.Е.Савинскому, одному из важнейших в эпистолярном наследии Врубеля, он рассуждает о серьезнейших проблемах искусства: о том, что «крылья художника – родная почва», что на чужбине можно только учиться, а не творить, о разнице между техникой и творчеством, о том, что последнее доступно лишь тому, кто способен не только видеть, но и чувствовать, что быть человеком важнее, чем художником. Письмо заканчивается сердечным признанием в любви к родине: «... сколько у нас красоты на Руси. И знаешь, что стоит во главе этой красоты – форма, которая создана природой вовек и бесконечна дорога потому, что она – носительница души, которая тебе одному откроется и расскажет тебе твою» [7, c. 74 – 75].
И художника, и поэта отличает особый психологический подход к национальной теме, лирически окрашенное чувство, влюбленность в национальную стихию. Влечение М.А. Врубеля к национальным истокам было предопределено неорусским направлением развития художественной культуры рубежа веков, в котором он занял место одного из ведущих художников. Темы из русской старины, из национального эпоса – это было не только духовным стремлением, но и складывающейся художественной традицией.
В одном из писем к сестре (1891) Врубель писал: «Сейчас я опять в Абрамцеве, и опять меня обдает, нет, не обдает, а слышится мне та интимная национальная нотка, которую мне так хочется поймать на холсте и в орнаменте. Это музыка цельного человека…» [7, c. 57]. Духовно-нравственная гармония виделась Врубелю в исконных основах русского национального характера, в богатырских образах русских былин, героях сказок и легенд, в сказочно-романтических образах А.С. Пушкина, в «Снегурочке» А.Н. Островского.
Выбор темы для панно «Микула Селянинович» (для Всероссийской выставки в Нижнем Новгороде, 1896) был по самой идее совершенно последователен и должен был дать литературно-поэтическую основу для обобщенно-монументального живописного образа русского народа – «силы земли русской». Картины Врубеля, посвященные «русскому сказочному роду» («Царевна Волхова», «Богатырь», «Тридцать три богатыря», «Пан», «Царевна-Лебедь» и др.), написаны под «добрым влиянием» Н.А.Корсакова; в голосе Забелы он услышал, наконец, отчетливо «интимную национальную ноту», «музыку цельного человека». Пожалуй, одна из лучших «русских» картин Врубеля – «Царевна-Лебедь» – сказочно-символический образ, прекрасный и загадочный, которую особенно любил А.Блок. Ею навеяно большое стихотворение с подзаголовком «Врубелю». Каких-либо прямых «иллюстративных» повторений врубелевских образов в нем нет – поэтические представления рождаются ассоциативно, внушаются, будятся картиной, сиянием ее красок, атмосферой неясных пророчеств, предчувствия перемен.
А.Блок, подобно Врубелю, вслушиваясь в «музыку цельного человека», смог услышать ее в национальной стихии. «Чем больше чувствуешь связь с родиной, – писал Блок Д.С.Мережковскому, – тем реальнее и охотней представляешь ее себе, как живой организм. Родина – это огромное, родное, дышащее существо» [8, c. 157]. Образу Родины он придает черты национального женского характера: «плат узорный до бровей», женщина с затуманенным заботой лицом, красавица, отдавшая чародею «свою разбойную красу». В народном, крестьянском мире ищет поэт воплощение Родины.
В связи с этим вспоминается позднейший цикл стихотворений «Родина»; там есть удивительное объединение образа родины и женщины.
О, Русь моя! Жена моя! До боли
Нам ясен долгий путь!
И в «Песне Судьбы» образ героини – одно из возможных его отождествлений – это родина, идущая и зовущая бурю и солнце, что развеяли бы светлым ветром туманы и кружащее над ней черное воронье. Испытавший противоречия и заблуждения, сомнения и тревоги, «безверие и грусть» лирический герой передает мироощущение поэта, обретающего «волю жить» лишь тогда, когда думает о России.
Родственные совпадения художественного языка. Отдельные исследователи находят, что в стилистическом плане Блок иной, чем Врубель. В самом деле, основа поэзии Блока, как и у других поэтов-символистов, более музыкальна, он импрессивен и завораживает музыкой стиха. Для Врубеля характерна напряженная изломанность ритмов, граненость, «мозаичность» мазка – это мозаика геометрических пятен.
Блок, говоря о «борьбе золота и синевы» в картинах Врубеля, помогает понять отличительные особенности живописного языка великого колориста. С 1890 года у Врубеля начинается таинственное царство лилового. В лиловом ключе написаны демоны, сирени, лебеди. Даже красные и дымно-розовые тона («К ночи», «Гадалка») воспринимается как холодные. Колорит его сумрачно величав: «Ни день, ни ночь, – ни мрак, ни свет».
В колорите Врубеля символизируется мироощущение художника, его мифотворчество, «сложное борение духа», чувство тайны и тревоги, разлитое в мире. Именно врубелевские цвета выражали для Блока целый период в развитии русского символизма. В статье «О современном состоянии русского символизма» [5, c. 201 – 214]. Блок сблизил творчество Врубеля с тем этапом своего творческого пути, который он назвал «антитезой», изменением облика»: «Миры, которые были пронизаны его золотым светом, теряют пурпурный оттенок; как сквозь прорванную плотину, врывается сине-лиловый мировой сумрак (лучшее изображение всех этих цветов – у Врубеля). Золотой меч погас, лиловые миры хлынули мне в сердце». Венец «антитезы» для Блока – «Незнакомка». Ее он сближает с Демоном. «Прекрасная дама» раннего Блока была пронизана золотом и лазурью. «Незнакомка» выступает из глубокого, синего и лилового, сумрака. Этот «демонический» колорит был навеян Блоку Врубелем. «Незнакомка. Это вовсе не просто дама в черном платье со страусовыми перьями на шляпе. Это – дьявольский сплав из многих миров, преимущественно синего и лилового. Если бы я обладал средствами Врубеля, я бы создал Демона; но всякий делает то, что ему назначено» [5, c. 207].
Таким образом, связь Врубеля и Блока, таящаяся в глубинах их творческого мироощущения, дает возможность на широком полихудожественном фоне осмыслить важные особенности русского символизма в условиях социокультурной атмосферы русской рубежной эпохи. М. Врубель, А. Блок – Гамаюны художественной культуры России, предсказавшие неслыханные «перемены». Оба художника близки в своей философии искусства и этике, в своем психологическом облике, мифологизированном мироощущении.
Золотарева Л.Р., канд.пед.наук, профессор Карагандинского государственного университета им. академика Е.А. Букетова, Казахстан, г. Караганда
По материалам цикла авторских лекций были проведены творческие семинары – художественные общения (диалоги).
-
Диалог 1. «Художественная картина мира» русской рубежной эпохи конца XIX – начала XX века
Основные вопросы.
1. Мировоззрение эпохи. «Пересоздание жизни» – главное направление культурологической программы эпохи. 2.Концепции человека. Философские источники художественной антропологии. 3. Философия искусства. Философско-эстетические воззрения В. Соловьева и В. Иванова. 4. Художественная теория. Общая концепция взаимосвязи и синтеза искусств. 5. Стиль как идеальная модель синтеза искусств. 6. Взаимосвязь и взаимовлияние искусств: литература – музыка – живопись. 7. Театральный синтез. 8. Художественный универсализм творческой личности.
-
Диалог 2. Поэтика русского символизма.
Основные вопросы.
1. Символизм – универсальное мифотворческое сознание эпохи. 2. Сущность поэтики русского символизма. 3. Кредо символизма. 4. Соответствия символизма в живописи и литературе: М. Врубель и А. Блок: Врубель в творчестве Блока; соприкосновения М.Врубеля с литературным символизмом; творческий метод Врубеля (противоречия и целостность); демонические мотивы; национальная стихия; родственные совпадения художественного языка.
Список литературы:
-
Сарабьянов Д. В. К вопросу о символизме в русской живописи конца XIX – начала XX века // Вестник Моск. ун-та. Сер. 8: История. – 1982. – №3 – С.34 – 46.
-
Стернин Г.Ю. К вопросу о путях самоопределения символизма в русской художественной жизни 1900-х годов // Русская художественная культура второй пол. XIX – нач. XX века. – М., 1984. – С. 254–289.
-
Альфонсов В.Н. Слова и краски: Очерки из истории творческих связей поэтов и художников. – М.; Л.: Сов. писатель, 1966. – 243 с.
-
Долинский М.З. Искусство и Александр Блок. – М.: Сов. худ., 1985. – 335с.
-
Блок А. Об искусстве / Сост. вст. ст. и примеч. Л.К. Долгополова. – М.: Искусство, 1980. – 503 с.
-
Тарабукин Н.М. Михаил Александрович Врубель. – М.: Искусство, 1974 – 175 с.
-
Врубель: (Переписка. Воспоминания о художнике) / Вступ. ст. Э.П.Гомберг-Вержбинской и Ю.Н. Подкопаевой. – Л.: Искусство, 1976. – 283 с.
-
Блок А. Собрание сочинений: В 6 т. – Л.: Худож. лит., 1982. – Т.4. – 462 с.
Zolatareva Larissa Romanovna, candidate of Pedagogic Sciences, Professor, E.A. Buketov’s Karaganda State University, Kazakhstan.
Artistic interconnections in Art History course: M. Vrubel and A. Blok
Ключевые слова: взаимосвязь искусств, символизм, мироощущение, творческий метод, демонические, национальные мотивы, художественный язык
Key words: interconnection of arts, symbolism, attitude, creative method, demon and national motives, art language.
Artistic interconnections are considered in Art History course, accordance of symbolism in the pantry and literature by example of M.Vrubel and A.Blok works in the article: influence of Vrubel to Blok, touching of M.Vrubel with the literature symbolism, proximity of attitudes, mentality and human – painter and poet, common approach to creative method, demon motives, national themes, relative coincidences of art language.
Лариса Золотарева
29.06.2011 | «Хабаровск ОНЛАЙН»
Уважаемые интернет-гости, если вы хотите оставить комментарий, вам нужно зарегистрироваться.
Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, Вы можете зарегистрироваться.
Если Вы забыли пароль, Вы можете воспользоваться сервисом восстановления пароля.
Registration HERE El registro AQUÍ Die Registrierung HIER L'enregistrement ICI.
Комментарии (0)